Доклад на 4-й научно-практичной конференции УКПП (Украинской Конфедерации Психоаналитической Психотерапии) 3 декабря 2017г.
«Практичность психоаналитической психотерапии»
В последнее время я сам себе задаю вопросы: «Чем я занимаюсь? Зачем? Кому это нужно? Какой смысл в этом занятии? Что в результате получают мои клиенты?». Подобных вопросов возникает много, на некоторые из них ответы находятся. Но в основном все вокруг сомнений, неопределенности, неясности. В общем, есть куда стремиться – к пониманию как все устроено и как это все работает.
Некоторую ясность привносит история развития, как клиента в частном случае, так и история развития цивилизации в широком смысле. Поэтому, стремясь к ясности, начну с «анамнеза» развития человечества. Только уже не с первых этапов, а с периода, когда «человек уже культурный», вступил в фазу просвещения.
Эпоха Просвещения – переломный момент, зародившийся в 18 веке. Тогда считалось, что поступками людей управляет разум, который и призван обеспечить благополучие человека.
Катализатором Просвещения стала научная революция на протяжении 16-17 веков, которая ознаменовалась тремя научными открытиями: Николай Коперник поместил солнце в центр вселенной, Иоганн Кеплер сформулировал законы движения планет, а Ньютон открыл закон всемирного тяготения. Кроме того, Ньютон открыл математический анализ, объединив физику и астрономию, а также показал, что глубочайшие тайны доступны научному методу.
В 1660 году появилось первое в мире научное общество – Лондонское королевское общество по развитию знаний о природе, а в 1703 году Ньютона избрали президентом. Основатели этого общества представляли себе Бога как математика, который сотворил мир по определённым математическим законам.
Так, успехи естественных наук убедили мыслителей 18 века в том, что с помощью разума можно добиться прогресса и в других отраслях науки. Их уверенность в разуме и науке сказалась на всех сторонах жизни политической и социальной Европы.
Даже в североамериканских колониях идеи Просвещения повлияли на основателей американского государства, в частности, Томаса Джефферсона, а именно, что общество можно усовершенствовать с помощью разума. Тогда была заложена основа демократии, благами которой развитые страны довольствуются и сегодня.
Основным принципом эпохи просвещения было – «разуму подконтрольно всё, особенно чувства эмоции и ощущения».
В середине 19 века назрела и произошла Промышленная революция. Вслед за ней эпоха Модерна жестко ответила на ограничения и лицемерие, с которыми люди сталкивались в период Просвещения. Если источниками вдохновения просветителей стали астрономия и физика, то для модерна таким источником стала биология.
Книга Дарвина «Происхождение видов» (1859г.) изменила представление о человеке, что он не творение божества, а порожденное эволюцией существо.
Далее Дарвин углубил концепцию, подчеркнув роль репродукции как важнейшей биологической функции любого организма. Так как человек произошел от примитивных животных, предполагалось, что и людям свойственно инстинктивное поведение. А это означало, что репродуктивная функция, то есть сексуальность, должна играть ключевую роль в поведении человека.
Выяснилось, что истина не всегда прекрасна и доступна. Также стало очевидно, что психикой управляет не только разум, но и иррациональные эмоции.
Фройд в то время произвел революцию в представлении человека о себе и своём месте в мире. Признание иррациональности психики перевернуло мышление и прежнее понимание жизни человека.
В эпоху венского модерна особенной чертой была склонность к самоанализу. Фройд был не единственный, в поисках законов человеческой индивидуальности. В то время были еще Шницлер, Климт, Кокошка, Шиле, и задал эту традицию Рокитанский.
В Венском университете традиция познания была основана школой Рокитанского. Именно он призывал «искать истину следует не ограничиваясь тем, что лежит на поверхности». Карл фон Рокитанский был дарвинистом, под его руководством практическая медицина была поставлена на более методичную основу, соединяя клинические исследования при жизни пациента с вскрытием его тела после смерти. Отсюда и исходит метафора, что истина находится не на поверхности.
Карл фон Рокитанский первым обнаружил непосредственное участие гипоталамуса и миндалевидного тела в подавленных эмоциях, которые Фройд назвал инстинктами. Современными исследователями нейропсихологии подтверждено исследование Рокитанского, но с дополнением о полосатом теле и мозговом стволе в содержании подавленных чувств.
Фройд не единственный, кто в то время задумывался о том, что же движет человеком. Мы знаем с вами, что намного раньше об этом писали Платон, Ницше, Шопенгауэр, физиолог Гельмгольц.
Зигмунд Фройд
Но только Фройд смог объединить все эти идеи, доступно описать, что наше поведение во многом подчинено не сознательному контролю, а управляется бессознательными влечениями. Его гениальность в простом и доступном описании иррациональности.
Далее его сподвижники, ученики и ученики учеников, начали лихо закручивать сюжеты, как бы, самовыражаясь по-своему. Сегодня создано столько направлений и теорий, что в них можно утонуть. Поиск бессознательных побуждений в психоанализе – было и остается основной целью.
Фройд очень просто написал, к чему стремится процесс психоанализа – к стремлению перевода вытесненного, бессознательного материала в сознательную часть психики, это путь к эмоциональной зрелости. Критерии зрелости Фройд обозначил как:
- Способность любить – т.е. отдаваться другому человеку и воспринимать другого как отдельный объект.
- Способность работать – получать удовольствие от того, что ты делаешь и созидать, что-то новое
Позже Дональд Винникот прекрасно дополнил картину, ещё и «способностью играть». Это про самовыражение себя в своей культуре с помощью метафор и образов, символов. Речь идет про зрелую, развитую креативную часть.
Я вот думаю про себя, что любить умею, от работы получаю удовольствие, теперь осталось «научиться играть», что я и делаю сейчас, пишу доклад, докладываю, пытаюсь играть.
Психоаналитические знания проникли глубоко в западную культуру, широко используются термины в бытовом языке, стали общеупотребляемыми словами. Психоанализ положительно повлиял на искусство, медицину, педагогику.
Также психоанализ существенно повлиял на литературу, интерес к глубинам психики, раскрытие внутреннего мира человека. Психоанализ в своих произведениях произвели Джеймс Джонс, Томас Манн, Герман Гессе, Макс Шелер, Макс Фриш, Достоевский, Толстой. Достоевский в своих героях пытался искать бессознательное, а Лев Толстой супер эго.
Если говорить про Украину, известны четыре фигуры использовавшие психоаналитическое учение в начале 20 века:
- Иван Франко, который в Вене, в одном ряду с Фройдом, Гуссерлем и Твардовским слушали лекции Брентано.
- Степан Балей работал под руководством Казимира Твардовского в Львове. Известна работа Балея по психоанализу творчества Т. Г. Шевченко «С психологии творчества Шевченка».
- Моисей Вульф, ученик Абрахама, жил и работал в Одессе, с начала репрессий бежал в Берлин, потом в Израиль.
- Валерьян Пидмогильный, мой земляк, из Елисаветградщины (сейчас Кировоградская область), писатель, рекомендую прочесть его романы «Місто», «Розвідка».
О влиянии психоаналитического учения, обогащении культуры можно говорить долго. Ведь психоанализ породил достаточно много противоречащего, спорного. Это витает в культуре, часто порождает сомнения в практичности и целесообразности. Например, зависть женщин к пенису, стремление человека к смерти, первичная сексуальная мотивация, желание сына обладать матерью, стремление дочери в постель отца и т.д.
Я говорил все это для того, чтобы прийти к следующему заключению: психоанализ в основе своей является инструментом в исследовании иррациональной части психики человека. Это достижения эпохи Модерна.
Но прежде была эпоха Просвещения, где признавалась рациональная часть психики. Я склоняюсь к тому, что одно другого не исключает.
Сегодня многие называют эпоху постмодерна. Почему-то считается, что сотворение уникальной интерсубъективной ситуации в терапии – это про постмодерн. Я думаю, что это развитие модерна как продолжение развития от интереса к внутреннему миру к миру отношений. Мне ближе философия Зигмунта Баумана про «Текучесть современности», где торжествует неопределенность и высокая скорость изменений, выражающаяся в непредсказуемости жизни. Бауман говорит, что наше время, это время «слабых связей» между субъектами. Причем эта слабость распространяется по двум направлениям:
1. Глубина (поверхностные, неглубокие связи).
2. Время (кратковременные, неустойчивые).
Только сейчас мы подходим к новой эволюционной эпохе.
Зигмунт Бауман
Если посмотреть на исследование бессознательного, которое никогда не представлено в сознании, его можно только понять и увидеть, оживив в ситуации здесь и сейчас. Мы, заметив его репрезентацию, пытаемся объяснить происходящее вербальными образами, словами.
Это важная часть нашей работы. Важно, чтобы описательные образы не сковывали и не ограничивали ожившее иррациональное. Это большая, творческая работа, именно она делает нашу профессию интересной и креативной. Эту часть работы я называю – работа с «иррациональными побуждениями». Это творческая часть.
Но ведь это ещё не всё, ведь мы же не ограничиваемся только оживлением переноса и обработкой всех последующих последствий. Есть ещё большая рациональная, неспешная, в чем-то не так неинтересная работа – просвещение. Это работа направлена на сознание клиента, как в эпоху Просвещения, когда разум первичен.
Чтобы двигаться дальше, рассмотрим, что такое «практичность». С древнегреческого буквально практичность означает – «дельность». Практичность – это умение разбираться в жизненно важных, практических делах. Это придание большего значения навыкам и умениям, чем теории и философии. В некотором смысле, практическую часть психоанализа можно назвать – рациональной.
Получается, что на сегодня (я не знаю, как я буду рассматривать этот вопрос через год, например) работа аналитика направлена на исследование иррациональных тенденций (творческая часть) и работа с рациональной частью, как просвещенческая работа (практическая часть).
Много пишут о переносе, о технике анализа бессознательного аналитиком. Но я не встречал, чтобы в психоаналитической литературе писали о практической работе с рациональным, о том, что на поверхности, что очевидно.
Поэтому дальше о том, что очевидно, рационально и практично. И не слова о бессознательном. Думаю, что дальше буду затрагивать лишь предсознательную часть человеческой психики.
Первое, что для меня, является фундаментальным очевидным, это психотерапевтическая любовь. Именно любовь. Мне кажется, что просто интереса и любопытства к клиенту часто недостаточно.
Некоторые мои коллеги утверждают, что любить клиента не нужно, это лишнее. Достаточно интересоваться, проявлять любопытство к клиенту, его жизни, способу выстраивать отношения.
Когда мне было 10-12 лет, я проявлял любопытство к лягушкам и ужам. Мне было интересно, как они устроены, что у них внутри. Я проводил исследование путем разрезов их плоти и созерцал богатый «внутренний мир». Думаю, что если бы я привязался к лягушке, полюбил её, вряд ли бы разрезал её, удовлетворяя свой интерес. Поэтому кто бы что ни говорил, стремиться любить клиента это базовый принцип для меня.
Для меня очевидно, что любой человек нуждается, чтобы его любили. Об этом можно почитать в моем докладе «Любовь в психотерапии». Там я писал о важности в психотерапевтическом процессе переживать для клиента любимым, а для терапевта – любящим. Думаю, что переживание себя любящим – это наивысшая награда в нашей нелегкой работе.
Имеется в виду любовь не романтическая, не сексуальная, не контрпереносная, а простая человеческая любовь. Это основа для психотерапевтического процесса. Я думаю, что психотерапия заканчивается тогда, когда клиент может более или менее переживать себя любимым.
Также не менее важно нам, терапевтам, осознавать свою потребность быть любимыми, думаю, что большинство из нас именно поэтому выбрали эту профессию.
Славой Жижек говорит: «С любовью я тоже ничто, но, то ничто, которое смиренно знает о себе, ничто, обогащенное сознанием своей ничтожности». Только испытывающее нехватку существо способно любить, несовершенство в поле любви выше совершенства.
Поэтому разница между терапевтом и клиентом в том, что терапевт, благодаря своей терапии, смиренно знает о своей ничтожности. И именно эта смиренность позволяет аналитику принимать клиента таким, какой он есть, с любовью.
Таким образом, клиент получает опыт, где он говорит искренне свои мысли рядом с другим, который воспринимает сказанное всерьёз, с любовью, как с нежностью, жалением, уважением. Благодаря такому отношению, у клиента на нейробиологическом уровне формируются новые связи, которые более качественно поддерживают способность выносить порой непростую реальность.
Клиенты к нам приходят, потому что мы напоминаем им их важные объекты, а помогаем мы клиентам, именно тем, чем отличаемся от этих объектов.
Очевидно, что клиент не только наполняется любовью от терапевта, но и получает важную когнитивную подпитку, ту, которая была недоступна или табуирована в семье, культуре из которой он вышел.
Терапевт, делая свои интервенции клиенту, постоянно совершенствуется в форме преподнесения описания происходящего, таким образом клиент обучается не только самовыражаться, но и постепенно познавать искусство развития формы выражения.
Очень важен процесс «думания о клиенте», за рамками сессии, думать о том, что происходит в терапии, что получается, что нет. Думание о клиенте –это тоже про любовь, это как мать фантазирует про своего ребенка. Эти фантазии материнские, открывают перспективы, целый мир для маленького человека. Также и для клиента возможны перспективы, если терапевт заботится о нем в своей голове, тогда возможно расширение матрицы реальности.
Изменения в терапии возможны в следующих плоскостях личности:
- изменение переживаний;
- изменение поведения;
- изменение черт характера;
- изменение личности.
Если вернуться к практичности нашей профессии, то изменения переживаний и поведения – это возможности короткофокусной терапии, здесь результат может быть виден через непродолжительное время. Правда также в том, что через непродолжительное время симптомы могут вернуться назад. А это означает уже запрос на более глубокие изменения характера и личности, структуры личности.
Нам как психоаналитикам, важно понимать какие задачи ставим вместе с клиентом, чтобы стремится выполнить запрос.
Если рассуждать о задачах и практичности, тогда важно понимать про мотивацию клиента, что он хочет получить, поддержку и облегчение, утешение или руководство. Ведь мотивация на поддерживающую терапию существенно отличается от рефлексивно-мотивационно-проясняющей психотерапии. Ориентируясь на успокоение, руководство, клиент менее заинтересован в работе с внутренними конфликтами.
Куда бы мы не стремились, важно соблюдать классическую триаду:
- установление рабочего альянса;
- выражение эмпатии, любви;
- преодоление сопротивления.
Продолжим дальше рассматривать рациональную сторону психоаналитического процесса.
Основная задача клиента в аналитической терапии говорить, что он и делает. Через какое-то время, выговариваясь, клиент начинает испытывать облегчение, и признает, что само по себе говорение это путь к облегчению.
Ведь эмоциональное напряжение как-то называется и постепенно делается частью сознания. Часто бывает такое, что клиент впервые идентифицирует свои эмоции, чувства. Терапевт как бы помогает клиенту словами организовывать и придавать форму полному хаосу. Боллас назвал этот процесс «известным неосмысленным».
Часто можно наблюдать, как со временем работы непонятно куда деваются постоянные жалобы на тяжелые физические состояния, с которыми ничего не поделать, кроме как «контейнировать» терапевту. Вероятно, исчезновение жалоб связано с регулярным облегчением, благодаря говорению. Как будто тело перестаёт выражать то, что уже начинает размещаться в словах к другому человеку.
Благодаря предоставленному пространству и «слышанию» терапевта, клиенты постепенно учатся переживать свои эмоции, вместо стремления побыстрее избавиться от них путем обыгрывания в различных формах.
Практичность этого этапа в том, что клиент получает опыт, где умеет различать чувство и поведение, фантазии и действия. Часто, находя свои фантазии агрессивными, перверзными, клиенты как бы склеивают это со всей своей личностью, считают себя полным ничтожеством.
Часто клиенты удивляются, когда узнают про полярности в эмоциональном состоянии. Например, как можно любить и одновременно злиться, ненавидеть. Клиенты начинают понимать про амбивалентность, про наличие её практически везде.
Наши клиенты получают ценные практические навыки в способности отличать горевание от патологической скорби, печаль от депрессии. Они начинают уважать свои чувства, прислушиваться к ним. Начинают осознавать, что страх разлуки неизбежен, что инициатива сопровождается чувством вины. Также, что плакать это не значит показывать слабость, начинают понимать, что в этом наоборот облегчение, а значит жизненный ресурс.
Мы, аналитики, прекрасно знакомы с различными теориями развития, начиная с Фройда, далее Эриксона, Салливана, Пиаже, Винникота, Малера, Кляйна и т.д. Читая работы этих людей, слушая лекции, в нашем сознании, восприятии процесса сформировалось устойчивое психодинамическое мышление.
Работая с клиентами, когда они разворачивают всю свою жизнь, начиная с рождения, мы вместе с ними рассматриваем развитие через призму любимых нами теорий. Таким образом клиенты обучаются наблюдать за собой, своим развитием, замечают трудности, преграды.
Практичность здесь в том, что клиент, осознавая трудности развития, постепенно перестаёт видеть будущее таким бесперспективным, каким видел его до этого. Появляется маленькая надежда, которая имеет устойчивую тенденцию к развитию.
Когда клиенты вспоминают и переживают свои детские чувства, происходит в их сознании четкое разделение взрослой части от детской. Наиболее ценно то, что клиент начинает испытывать сострадание к своей детской травме, жалеть себя, а значит любить.
Продолжим далее думать о практичности психоанализа. В нашей культуре принято считать, что тяжелые испытания закаляют характер, всем нам известна поговорка: «За одного битого двух небитых дают». Сегодня, общество одобряет образ жизни, который часто невыносим с человеческой точки зрения, это нередко сводится до культурной психопатологии.
Мы, психоаналитики, как никто знаем о базовой привязанности, знаем про боль потери близких. Понимаем, что если в корпоративных культурах личность обесценивается, нагрузка достигает максимального уровня. И наш клиент, находясь в таких условиях, выдерживает до поры до времени. Тогда мы обращаем внимание на образ жизни клиента, развиваем чувствительность, обучаем его заботиться о себе.
Мы понимаем, что в современном мире, культура накопления и обогащения достигла разрушительного, мазохистического уровня. Здесь практичность психоанализа выражается в конфронтации стремления накопить, чтобы потом жить, мы обращаем внимание клиента на то, что жизнь есть здесь и сейчас.
Некоторые клиенты с ранней глубокой травмой, пережившие тяжелое насилие, приходя к нам за помощью, одновременно начинают видеть в нас насильников. Мы, осознавая происходящее, нежно и бережно, выдерживая неземную ярость клиента, пытаемся разграничить в восприятии клиента прошлое и настоящее. Очень важно, что мы делаем далее, именно это наиболее практично. Мы в некотором смысле обучаем клиента избегать в дальнейшем ситуаций по жизни, которые могут привести к повторной ретравматизации.
Для нас, людей, величайшей роскошью является близость, теплота в отношениях. При хорошей, длительной терапии формируется способность устанавливать близкие, доверительные отношения. Далее развивается сексуальная культура. Клиент, говоря о своих мыслях, тайных желаниях вслух, опираясь на реальность между ним и психотерапевтом, постепенно приходит к мысли, что его желания нормальны, обычные человеческие. Так клиент приобретает свободу самовыражения, понижается уровень стыда, чувство вины становится переносимым.
Для клиента очень практично осознавание, что есть большое желание близости с другим человеком, и одновременно страх этой близости. Французский философ Ален Бадью писал об этом, что любовная встреча производит разрыв в каждом человеке, под влиянием этой встречи, если человек пытается сохранить верность, он должен перестроить свой обычный способ жить. Здесь и кроется опасность, которая заключается в искушении покинуть эту ситуацию, обратившись к привычному способу жизни. В любви, как и в другом процессе истины требуется готовность довериться и рискнуть.
Постепенно наши клиенты понимают, что разрешение проблем заключается не в изменении партнера, а в изменении себя. Происходит внутренняя трансформация и понимание того, что другой, имея свои недостатки, также имеет свои преимущества.
Часто наши клиенты обращаются с жестокой самокритикой, самопожертвованием. В процессе работы, благодаря глубокой эмпатии, психотерапевтической любви, их Сверх Я смягчается, постепенно они начинают себя чувствовать не только плохими, но и достаточно хорошими для этого мира.
Клиенты, страдающие от невыносимого чувства пустоты, при долгой непростой работе постепенно осознают, что их самоуважение не наполняется благодаря достижениям, внешним атрибутам, количеству связей. Качественные изменения наступают, когда клиент, благодаря отношениям с терапевтом, развивает свою чувствительность к внутреннему голосу, наполняясь душевностью. Начинает опираться на свои чувства, а не на суждения и мнения со стороны.
Здесь наилучшим образом срабатывает искренность терапевта в признании своих терапевтических ляпов, то есть человечность терапевта и одновременно самоуважение терапевта формирует у клиента уважение и душевность в отношениях, которые клиент постепенно присваивает себе во внутрь.
Люди незнакомые с психоанализом, могут считать, что этот процесс постоянного нытья, связанный с обвинением всех вокруг себя, родных и близких. Родители боятся пускать своих детей к аналитику, чтобы не выглядеть в результате плохим, как бы из-за плохого воспитания.
И действительно, какое-то время так и происходит, почти все жалуются на плохих родителей, но затем такой клиент начинает встречаться со своим разочарованием, которого раньше избегал. Переживая, оплакивая реальность, клиент начинает более целостно воспринимать окружающих, понимать их мотивы, видеть их тоже обычными людьми. Появляется способность прощать.
Так постепенно происходит взросление, значительно понижается потребность в торжестве справедливости. Приходит понимание, что мир часто не очень справедлив, но он позволяет творить и получать удовольствие. Что же может быть более практичным в нашей работе?
Подводя итоги, могу сказать, что воссоединение рациональной части побуждений человека с иррациональной, творчество совместно с прагматизмом, делают психоанализ необычайно практическим для повышения качества жизни.
Но весь секрет в моей, нашей работе в том, чтобы не ставя цели –достигать результат. Важно просто пытаться разобраться, как клиент обустраивает свою жизнь, отношения. Как это получается со мной, просто исследовать, что происходит между нами. Для меня работа выражается в «просто жить с любовью и любопытством». И тогда через некоторое время, мир немножко меняется. В этом и заключается практичность психоаналитической психотерапии.
Также, в позволения для себя какое-то время ничего не понимать, не стремиться делать выводы, не наше это дело – спешить. Спокойствие, внимательность к своим чувствам и мыслям, доверие своей интуиции – хорошая теоретическая подготовка. Все это залог успеха истинной ясности.
Поповский А.В.